Записки-наблюдения воспитателя за ребенком с ЗПР

Автор: Донская Наталья Владимировна

Организация: МБДОУ - детский сад № 7

Населенный пункт: Краснодарский край, г. Сочи

Мальчик с диагнозом ЗПР попал в мою группу на этапе ее формирования – набора в новом, только что отстроенном детском саду, куда я вышла работать после 3-х годичного декретного отпуска. Детский сад после строительства (называемым почему-то реконструкцией старого детсада, построенным еще 70 с лишним лет назад, хотя снесенным до основания перед стройкой) стал не только красивым, новым, большим и современным, но и максимально удобным, оснащенным и оборудованным по современным требованиям, и стандартам ФГОС для успешной реализации программы воспитания. Малочисленность групп и постепенный набор детей каждого возраста являлось положительным фактором для успешной адаптации всех детей, пришедших в наш сад, а уж для инклюзии детей с диагнозом эти моменты были особенно благоприятными.

Первая встреча с мамой Кости (знакомство, общие и организационные вопросы о поступлении в сад, периоде адаптации, включенности в режимные моменты и т.п.) была рядовой и без ребенка, но я отметила тогда для себя мамину некую стыдливость и растерянность со страхом за сына, которому тогда было 3 с половиной года. Несколько раз мама в беседе со мной почему-то говорила о «плохом» поведении сына, за которое ей заранее уже неловко, неудобно, стыдно…Малыш, как выяснилось позже, посещал другой муниципальный детский сад, и каковы были у него «успехи» или «неуспехи» там – я не знаю до сих пор, настолько скрытна мама Кости, ну а я предпочитаю, как говорится, изучать и развивать ребенка «как с чистого листа». Вообще, при работе с детьми с ОВЗ нужно понимать о созависимости с их диагнозом их родителей (в моем случае это особенно проявлялось у мамы). Мама Кости по моим наблюдениям отчасти не принимала диагноз сына, его особенностей, непохожести на других, стыдилась за них, оправдывала то избалованностью, то тем, что « он хулиган просто», то тем, что он поздний у них ребенок и т.д.. Это неприятие проявлялось в личностно-тревожных и эмоциональных качествах мамы, ее недоверию, порой враждебности с одновременной скрытностью к окружающим и обиды на мир. Со всем этим я и столкнулась в первые 5 месяцев, когда Костя начал посещать мою группу и происходило мое знакомство с его семьей. Добавлю, что о диагнозе сына мама впервые сказала мне только через 6 месяцев посещения сада.

Мне помогла моя вторая специальность практического психолога, которая была определяющим фактором при моем поступлении 16тилетней девчонкой в педуниверситет на факультет дошкольного образования. Именно опыт психолога помог мне на первой неделе посещения Костей сада увидеть, что мальчик отличается от сверстников не только в рамках своей индивидуальности, как любой ребенок-личность, но и индивидуальными особенностями и отличиями с возможными неврологическими и психиатрическими отклонениями. Понимая о праве мамы сокрытия диагноза ребенка, я наблюдала за Костей, помогая ему в адаптации, попутно изучая опыт современных нейропсихологов, неврологов при работе с детьми с ОВЗ. При этом работа воспитателя требовала от меня одновременной работы и с другими детками группы. Задача была не из легких, но при нервах-«канатах», быстроте реакции, креативного подхода к педпроцессу и вовлеченности, а в последствии и помощи, других детей, вполне выполнима. Сверстников Кости тоже пришлось воспитывать и развивать в русле эмпатии, сопереживания, доброты и взаимопомощи. В первые месяцы говорила своим дошколятам-помощникам банальное «он – маленький, а вы уже у меня большие», «он еще не умеет, а вы уже молодцы, умеете», «давайте поможем Косте», «не обращайте внимания, что он сейчас плачет (когда у Кости случалась истерика-ор от малейшего раздражителя, быстро возникающая, но также и быстро гаснущая при адекватном поведении взрослых), он сейчас успокоится, все хорошо» и т.д, и т.п…Дети, которые здоровы (для себя-то я точно понимала внутри разницу между здоровыми детьми и Костей, ребенком с диагнозом, хотя ни разу никому не сказала об этом вслух прямым текстом, так как считаю это не корректным и не этичным) очень подражательны реакциям и поведению взрослого, с которым они проводят весь день в детском саду. Понимая это, я осознавала, что насколько я буду терпелива, снисходительна, спокойна к особенностям Кости и проявлениям их в детском саду (а было многое – и страх замкнутого пространства, и ужас от встречи с новыми взрослыми людьми, гиперчувствительности к шуму, свету, звукам, музыке, плачу других детей и пр., и пр.), настолько и мои остальные 15 малышей-дошколят будут спокойны, добры, стрессоустойчивы, благожелательны, а в недалеком будущем и мои главные помощники в адаптации Кости в социуме и инклюзии педпроцесса.

Как я написала выше, мама Кости впервые заговорила о диагнозе сына через 6 месяцев посещения нашего садика…Все эти 6 месяцев приходилось завоевывать доверие мамы, или наверное просто морально ее поддерживать, дать ей передышку, настолько она была истощена всеми этими проблемами здоровья мальчика, принятием его особенностей здоровья, обследований на аутистический спектр, поиском специалистов и т.д, и пр. Мама ребенка до озвучивания диагноза Кости упорно продолжала делать вид, что ее ребенок как все (то самое болезненное непринятие диагноза сына на сознательном уровне), просто шалун, просто избалован, просто поздний ребенок у мамы с «синдромом отличницы» (так она сама себе озвучила синдром). Я не переубеждала ее все эти полгода, просто терпеливо ждала, когда она доверительно заговорит. Подтвердились все мои предварительные выводы из работы с мальчиком и наблюдений…

В работе с детьми с диагнозом ЗПР не срабатывают большинство педагогических приемов и педагогических методов воздействия, используемых в работе с обычными здоровыми детьми. Это должен знать и понимать каждый педагог, работающий в инклюзии. Вся педагогическая составляющая в таких ситуациях строится именно на принятии ребенка с ОВЗ, создании для него максимума комфорта и безопасности, вовлеченности в этот процесс всего коллектива, как в лице взрослых (специалистов, родителей, коллег по детсаду), так и детей- дошкольников – товарищей по группе детского сада. Благодаря своим родителям-единомышленникам, которые объяснили дома нашим остальным деткам, почему Костя маленький и плачет из-за игрушки, отнимая ее у других или почему нельзя обижать Костю (он маленький, не понимает еще того, что понимаете вы) процесс принятия Кости детьми в саду проходит благоприятно. Хотя встретились среди взрослых и циники, вплоть до желающих перевестись из садика-группы «из-за орущего Кости». Надо отметить, что все КГН-навыки у Кости сформированы на пять с плюсом, в отличии от некоторых здоровых детей, также привычки «драться-кусаться-щипаться» у мальчика нет, как бывает периодами у некоторых трехлеток-четырехлеток в саду. Речевое развитие при постоянной работе с логопедом дает положительные результаты, но использовать речь как инструмент социализации Костя еще не использует, хотя знает и называет все буквы алфавита (и русского, и английского), узнает все цифры. Хороший результат дает работа с Костей по кубикам Зайцева (склады четкие и правильные, и занятия одни из немногих, которые вызывают у Кости интерес). Конечно, эмоционально-волевая сфера у мальчика в организованной деятельности в детсаду проявляется практически с отклонениями, если сравнивать с диапазоном норм развития этого возраста. Но это не мешает заниматься и обучаться остальным деткам, во время занятия у детей, Костя играет. У него есть свой «уголок» уединения и релакса с его любимыми игрушками в спальне. Кстати, там много места для релакса и успокоения не только Кости, но и для других детей, где можно поваляться на ковре, пошептаться с подружкой, уединившись вдвоем, поиграть с игрушками в тишине, или наоборот включить музыку и потанцевать. Конечно, у Кости бывает еще реакция с повышенной эмоциональностью на какие-то мои просьбы или требования как педагога, но радует, что их практически все меньше и меньше, и надеюсь скоро не будет совсем.

Интересно наблюдать, как он включается в совместные игры с детьми. Надо отметить, что тут и дети проявляют себя по-разному. С кем-то ему комфортнее, с кем-то нет, и он дистанционируется от них. Кто-то из детей уже априори человеколюб и толерантен, не выделяет особенности поведения Кости как нечто «плохое». Еще одна особенность Кости – отсутствие в потребности ласки и «мимишности» - нежности. Ему важно принятие, но не на уровне нежностей, ласковых слов, как это срабатывает у сверстников… Но если ему больно (от обиды, непонимания, сверхчувствительности его НС на физическом уровне) он может позволить мне взять себя на руки и покачать. Физическое принятие у Кости только таким способом. Плюс я его укачиваю (сейчас 2-3 минуты против 30-ти в первые месяцы) пред сном в тихий час и он спит, как и все дети. Детям говорю, что «вот сейчас Костю укачаю и почитаю вам (или расскажу сказку, спою песню, посижу рядом и т.д.). Так что медленно, но думаю, что верно, мы двигаемся и развиваемся вместе с детьми и Костей с диагнозом ЗПР в нужном направлении.

Кстати, малыш консервативен в еде. Через месяц с начала посещения садика принял то, что у него есть место за обеденным столом вместе с другими детьми и стал садиться за стол, включаясь в режимный момент принятия пищи. Еще через пару месяцев начал есть свое любимое картофельное пюре на обед, проявлять минимальный, но интерес к тарелке с супом. До этого значимого для нас достижения Костя питался только хлебом, фруктами, печеньем, соком и остывшим чаем. Но Костик ходит в наш садик еще только 11 месяцев!!!

Я уверена, что у него все еще впереди! Я в это верю!

1. file0.docx (21,5 КБ)

Опубликовано: 10.03.2021